|
Право на поиск - Снегов С.— Самое главное — мы замечены! — ликовала Адель. — Самое главное — неизвестные нам вопросы, которые задаст Ларр,— сказал я.— И возможность оскандалиться на ответах. — Каждый будет отвечать по своей теме, а общие проблемы возьмет Кондрат,— постановил Эдуард.— В себе и Адели я уверен, Кондрат одним своим хмурым видом покажет такую мыслительную сосредоточенность, что любой ответ примут как откровение. А за тебя, Мартын, побаиваюсь. Ты от обычного человеческого слабоволия, которое почему-то именуешь научной честностью, способен на вопрос: «Уверены ли вы, что дважды два четыре?» — нерешительно промямлить: «Сомнения, конечно, есть, и довольно обоснованные, но с другой стороны...» — Буду помнить, что дважды два четыре, и не мямлить. А затем была защита наших работ — четыре исследования четырех разных сторон одной темы. Один за другим мы выходили на трибуну — первым Кондрат, за ним Адель, потом я, завершал цепочку Эдуард. И хорошо завершил, говорил он лучше пас всех. В зале сидели гости — Огюст Ларр, знакомый каждому по его портретам, и рядом с ним большеголовый, широ- 156 холицый блондин. На него я сразу обратил внимание, даже красочный Ларр так не заинтересовал меня, как этот невыразительный человек,— несомненное предчувствие будущих стычек с ним. Я спросил Эдуарда: — Ты все знаешь, Эдик. Кто это рядом с Ларром? — Рыжий? Серый кардинал Объединенного института. — Кардинал? Разве имеются такие должности в научном штате? И почему серый? Он, скорее, желтый. — Надо лучше изучать историю, дружище. Серый кардинал — прозвище духовника Ришелье, втихаря подсказывавшего своему владыке многие решения. В общем, тайная сила. Та самая левая рука, о действиях которой ничего не знает правая. У Ларра он духовник. В смысле — главный заместитель по второстепенным делам. Понятно? — Не очень. Но пока хватит. Директор Объединенного института № 18 обещал задать несколько вопросов. Он задал один и адресовал его мне. Уверен ли я, что генератор ротоновых ливней будет работать надежно. Я ответил, что, пока генератор не сконструирован, остается доверять теоретическому расчету. Ларру понравился мой неопределенный ответ. После защиты Ларр подозвал нас четверых. — Поздравляю, юные друзья! И тема многообещающая, и разработка солидная. Мы с моим другом Карлом-Фридрихом Сомовым,— он кивнул на желтоволосого соседа,— хотели бы видеть вас в коллективе нашего института. Возражения будут? — Ни в коем случае! — заверил Эдуард.— Трудиться в вашем институте — предел мечтаний для начинающего ученого. — Я тоже так считаю. Вам надо подумать, в какой лаборатории вы собираетесь трудиться. — В собственной,— твердо заявил Кондрат.— В Лаборатории ротоновой энергии. Ни о собственной лаборатории, ни о ее названии мы между собой не говорили, это была отсебятина Кондрата. Ларр, вероятно, удивился не меньше, чем мы трое, но не стер улыбки. — Как думаете, Карл-Фридрих,— сказал он Сомову,— найдется ли у нас особая лаборатория для четырех юных талантов? Название ей уже дано, так что остается немного — выделить помещение, заказать оборудование, разработать программу экспериментов, утвердить штат... 157 — Посмотреть можно,— неопределенно ответил Сомов. — Завтра ждем вас, — сказал Ларр.— Поскольку научная программа у вас, кажется, разработана на несколько лет, принесите и ее. Дома мы набросились на Кондрата. — Нет, ты сошел с ума! — негодовала Адель.— Представить завтра программу! Да нам месяца не хватит. Все, что ты Ларру наговорил,— несерьезно. — Не все, но многое,— поправил Эдуард.— Что Кондрат выпросил нам лабораторию — успех. Но успех может превратиться в провал, ибо без обоснованной программы... — Программа есть,— сказал Кондрат.— Я ее уже составил. — Уже составил? Где же она? — Здесь! — Кондрат хлопнул себя по лбу. 9 Я устал размышлять. Сидеть в кресле и вспоминать прошлое — тоже работа. И утомительная работа. Проще действовать у стенда руками, чем перекатывать мысли, как валуны. Я снял оба датчика мыслеграфа, закрепленные за ушами. Все, что я думал и что разворачивалось в мозгу живыми картинами, зафиксировано на пленку. Если захочу, она заговорит моим голосом, покажет, что видели мои глаза в прошлом и сегодня. Интересно, заметил ли Сомов, что я слушаю его, навесив датчики? Вряд ли! Хоть волосы у меня не так длинны и не так кудрявы, как у Эдуарда, но уши они прикрывают. Я засмеялся. Карл-Фридрих Сомов дьявольски умен. Он мог и не заметить двух крохотных датчиков за ушами, но он не мог не знать, что я ими непременно воспользуюсь. Программу воспоминаний на экране дисплея он заметил сразу. И что любые мои мысли и слова будут фиксироваться, он знал заранее. Значит, и сам говорил не только для меня, но и на запись. — Тем лучше,— сказал я вслух и встал. Раньше, работая здесь, я часто забывал и об обеде, и об ужине. Сегодня забывать о еде резона не было. Мне захотелось перед уходом еще раз заглянуть в комнату Кондрата. Бывая тут, он чаще садился на диван, а не за стол. Я поглядел на научный иконостас над столом: четыре гения, четыре лика — Ньютон, Эйнштейн, Нгоро и Прохазка,— и сел на диван.
Авторские права © 2010 FantBooks. Все права защищены. |
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
